Письма из одиночества
Автор Ринат Валиуллин
()
Об этой электронной книге
Как бы много люди ни общались в виртуальном пространстве — оно отдаляет, все меньше сам мир нуждается в людях. Одиночество — это не выбор, это естественный отбор.
Технологии отбирают у людей все живое общение, общество и государство — все душевное. Они уже проникли в людские желания, сегодня предугадывают их, а завтра намерены диктовать. Человеческого в людях все меньше. Знаете, что держат люди за обедом вместо хлеба? Телефон. Из всех расставаний самое чреватое на сегодня — расставание с телефоном.
Но вся беда в том, что у главного героя романа, юноши, запертом в одиночестве навсегда, нет даже телефона — только совсем небогатый жизненный опыт, несколько писем и огрызок надежды, что он еще сможет когда-нибудь увидеть свет.
Роман, полный печали, тревоги и большого мужества. Основан на реальных событиях. В книге использованы письма автора.
Читать больше произведений Ринат Валиуллин
Где валяются поцелуи. Венеция Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНе бойся быть собой Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНе дура Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСостояние - Питер Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКофе на утреннем небе Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВсе ее удовольствия Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокГлубоко. Пронзительно. Нежно Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПривязанность Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокГде валяются поцелуи. Париж Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБольшое сердце Петербурга Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокd'Рим (Римские мечты) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДевушка по имени Москва Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокТри поцелуя. Питер, Париж, Венеция Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКофеварка Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНе замужем Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛегкомыслие Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЯ красива. Я умна. Я кусаюсь Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНе складывается - вычитай Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНе хочу Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБезумие белых ночей Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокАлмазы для Бульварного кольца Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСукалюбовь Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокВ каждом молчании своя истерика Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
Связано с Письма из одиночества
Похожие электронные книги
Искупление тьмой: Книга избранных стихотворений Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокGo Through the Fire Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСожженные земли. Лишний Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокРазум слов Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКнут. Маленький роман Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОбъемный взрыв Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Из жизни Ромина Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДоминум: Эквилибрис. Книга 2 Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПоступь Империи Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокКоролева Юга Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЧерные ангелы Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМорган. Человек с тысячей лиц Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Книга странствий Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСтая Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокТри грации на обочине Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЗакон затона Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСклеп Воспоминаний. Часть 1: Кости под пеплом: Склеп Воспоминаний, #1 Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЗавеса Правды и Обмана Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокИмя богини, или Дорогая Каэтана Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокИмя богини\Обратная сторона вечности Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЭмиграция, тень у огня Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМОЙ ТРУП Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОсенний разговор Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМасть Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокПриворот Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБремя: История Одной Души Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОрина дома и в потусторонье Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокОда близорукости: Стихи Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДарители. Игра мудрецов Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЯд желаний (Jad zhelanij) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
«Художественная литература» для вас
Tureckij gambit: Russian Language Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Атлант расправил плечи (3 тома) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокУ войны не женское лицо Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Лолита Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБабушка велела кланяться и передать, что просит прощения Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Тревожные люди Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Zapiski iz Mjortvogo doma Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Трейдинг: Первые шаги Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокАрхипелаг ГУЛАГ, 1918—1956: Опыт художественного исследования. Сокращённое издание. Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБог всегда путешествует инкогнито Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМесопотамия Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЕвгений Онегин Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокНевыносимая легкость бытия Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Времетрясение Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокИоганн Гёте. Сочинения. С иллюстрациями: Фауст. Страдания юного Вертера Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЭлизабет Финч Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЗдесь была Бритт-Мари Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЛето в пионерском галстуке Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМартин Иден (Martin Iden) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокЗеркало загадок Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокPodrostok Рейтинг: 4 из 5 звезд4/5Герой нашего времени (Geroj nashego vremeni) Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокДумай и богатей. Самый богатый человек в Вавилоне Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМаленькие женщины Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокБез очереди. Сцены советской жизни в рассказах современных писателей Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокAzazel': Russian Language Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Происхождение славянских наций - Домодерные идентичности в Украине и России Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокСборник рассказов Рейтинг: 5 из 5 звезд5/5Хорошо быть тихоней Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценокМанарага Рейтинг: 0 из 5 звезд0 оценок
Отзывы о Письма из одиночества
0 оценок0 отзывов
Предварительный просмотр книги
Письма из одиночества - Ринат Валиуллин
Ринат Валиуллин
Письма из одиночества
© Валиуллин Р., 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Люди сделаны из одиночества еще в утробе, потом уже, выйдя в свет, мы пробуем всех на вкус, пытаясь понять, с кем одиночество вкуснее.
В столовой госпиталя я не спеша разбирал суп из вермишели и курицы, вылавливая мясо. Вместо хлеба я держал книгу.
– Меня тоже уже тошнит от этого супа, – усмехнулся рядом со мной чей-то недовольный голос, когда поднос незнакомца совершил жесткую посадку на стол, за которым сидел я. Приборы звякнули, их хозяин приземлился рядом.
– То ли дело дома. Мама такой борщ готовит – пальчики оближешь. – Он сломал хлеб и начал довольно лихо опустошать тарелку.
Я ничего не ответил, только улыбнулся вяло в ответ, не отрывая взгляда от книги. Книжку нашел в тумбочке в своей палате, видимо, кто-то оставил для следующих поколений. Это был фантастический роман, в котором землю поразил неведомый вирус власти.
С неба упал слон. Пять тонн африканского мяса. Рано утром прямо в сердце города, на центральную площадь одной независимой республики. Она еще никогда не видела столько тела: туша разлетелась на многие километры, горячая кровь хлынула по улицам, в соседние города и страны… Правительство в панике, оно не знает, как убрать с улиц такое количество плоти, которая неожиданно вдруг задышала и пришла в движение. Против слона были брошены военные силы. Кровопролитие. Через несколько дней кабинет подает в отставку, понимая, что ситуация вышла из-под контроля, спешно покидает страну вместе с президентом. Слон тем временем полностью оклемался, встал, отряхнулся, собрал парашют цвета национального флага и рассредоточился по своим делам. Никто не знает точно, откуда он взялся и куда делся, говорят, что позже его видели в других странах.
– Я – Батя, тебя как зовут?
«Мать» – захотелось ответить мне, когда я оторвал глаза от книги и увидел сытое ленивое лицо.
– Фолк.
– Фолк?
– Да.
– Странное имя.
– Народ значит, по-английски, – не стал я объяснять, что на самом деле это производная от Федор Волков. Не было никакого желания продолжать пустую беседу о том, кто где служит и кому сколько осталось.
– А, – отстал от меня дембель.
Я снова вернулся к книге, как к мысли, от которой пахло чем-то знакомым.
Закат убивает красотой тысячи людей, ему скучно умирать одному.
Корабль стоял на рейде в руках уходящего в завтрашний день солнца. Море пощечинами выражало ему свои чувства, оно не умело по-другому. Прозрачное, цвета индиго, небо не предвещало ничего особенного, если не считать чаек, которые взяли весь этот чудесный день в кавычки своих тел, они нарезали воздух на невидимые лоскуты и кричали, будто пытались сказать: не верьте, это все иллюзия – бродячая собачка вашего воображения. Мир кошмарен, еще кошмарней, чем война, он мучает, прежде чем убить, он любит, прежде чем кого-то другого, он съедает, прежде чем выплюнуть.
Суббота. Военный корабль покачивался гренкой у берегов тарелки с рыбным пересоленным супом Тихого океана. Большая часть офицерского состава вышла на берег в увольнение, в нашем кубрике матросы праздновали день рождения одного из старослужащих, ели жареную картошку с тушенкой и пили заранее купленную водку. Водка всегда вызывала не только тревогу, но и массы.
– Ну и вонь. Что за х…?
– Кто наблевал в кубрике?
– Алекс, ты, что ль? – увидел он на койке мертвое тело своего друга, лежавшее с открытым ртом, будто отверстие хотело что-то изречь, но все слова вдруг превратились в длинную липкую слюну и потекли на пол.
Рядом растеклось бурое болото извергшейся из чрева лавы, блевотина всегда вызывает чувство отвращения, независимо от содержания, ее кислый запах лез в нос, как будто Алекс выплюнул банку протухших помидоров, которая стрельнула после долгого хранения в подвале желудка. Теплая и навязчивая, она прилипла к полу как оскорбительное высказывание, позволительное только в пьяном угаре.
– Сука, Алекс! Говорил тебе – закусывать надо!
– Дневальный! Где дневальный? Сюда его, быстро!
– Кто сегодня дневальный? – продолжал орать Бледный (так между собой звали старшину нашего отделения, именно это прилагательное выплывало из подсознания при виде его лунного, поглощающего свет лика). Было у него и еще одно прозвище – ФБР, которое он приобрел за инициалы (звали его Филькин Борис) и которым бесконечно гордился. Бледный пользовался непререкаемым авторитетом, он готовился к дембелю, и те, кто хоть как-то зависел от него или искал этой зависимости, звали его ФБР. Не было в Борисе никакой красоты, но и уродства тоже не было, человек с никакой внешностью, будто повернулся к миру тыльной стороной своей личности, устремив взгляд в себя, вовнутрь, высматривая в потемках душу. – Кто сегодня дневальный?
– Фолк, – ответил вездесущий Колин.
– Сюда его быстро.
Фолк – это был я. Я сидел с книгой вдали от праздника. Колин (один из моих приятелей по призыву) подбежал ко мне, как почтальон со срочной телеграммой, в которой написано: «Срочно выезжай, дедушке плохо».
Я вырвал из книги последний абзац:
«Люди – как комнаты, некоторые готовы и сдаваться, и сниматься, лишь бы любили, другие же не сдаются и не снимаются, потому что не хотят жить в беспорядке». Она относила себя к последним, но в этот вечер ей ни в коем случае не хотелось оставаться одной. «Но тогда с кем?» – перебирала она в голове, потягивая мартини. Одной голове было известно, как легко перебрать, пока перебираешь, с кем скоротать вечер, потому что всякая женщина делает это с прицелом на жизнь.
С трудом отобрал взгляд у книги и отдал его ненадолго Колину, а чуть позже – ФБР.
– Где тебя носит, душара? Ты че за порядком не следишь? Бегом здесь все убрать. Видишь, дедушке (вновь призванных, таких, как я, в армии звали духами, дедами звали старослужащих) плохо?
Именинник извергся вулканом и затих, тело обмякло, как старая простыня, волосы сбились, и уже не знали, куда им расти, часть лица стекла и образовала лужу. Сейчас он действительно был похож на младенца: влажного и липкого, рожденного на свет в сапогах и тельняшке, разве что не кричал, а что-то бормотал себе под нос, что-то невнятное и вонючее.
– Не буду, – вырвалось у меня бессознательно.
– Совсем охренел, что ли? Быстро схватил ведро, швабру и вперед, пока я добрый.
Глядя на эту темную осеннюю лужу, без фантазии, без отражения, уже точно знал, что не буду ее убирать. Осень я и вправду не любил: слякоть, скука, небо неделями не меняет белья, грязь, которая волочится за тобой повсюду, целует твои ноги, оставляя на них следы коричневой помады, только бы ты взял ее с собой в дом, жижу свежевыжатого сока земли, отдаленно напоминающую эту массу на полу. Разве что та не пахнет, хотя кто ее нюхал?
– Повтори, что ты сказал?
– Я не буду.
– Никакого уважения к старослужащим, – вздохнув, кинул он тень усталости зрителям партера и злорадно ухмыльнулся своему внутреннему миру.
Я снова нырнул взглядом в лужу (какое-то странное любопытство тянет повторно взглянуть на мерзость, отрывая взгляд от уродства, ты непременно бросишь его туда еще раз), в этот момент влажная тряпка ладони, полной горечи, влетела в мою скулу. Щека вспыхнула огнем, но в глазах потемнело. Из внезапно налетевших сумерек показались довольные черепа зрителей с дымящимися сигаретками. Стену хохота, вставшую между мной и остальными, разрушил голос Бледного:
– Ты что, в карцер (карцером здесь назывался железный ящик для торпеды, будто специально созданный под размеры человека среднего роста. Наказание было не для слабонервных, я в него забирался, конечно, но меня там никогда не закрывали, даже раздирало любопытство) захотел?
– Мне все равно, блевотину убирает блюющий, – про себя подумал: «В карцер, так в карцер, заодно и себя испытаю, и посплю», очень хотелось прилечь.
– Духи совсем оборзели, – обратился Бледный к обществу, выпрашивая поддержки. Общество поддержало, и я чуть не рухнул от удара чьей-то ноги в спину:
– Может, отделать его для начала, чтобы другим неповадно было?
– По лицу не бейте, потом говна от командира не оберешься… – подписал приговор ФБР, но спустя мгновение изменил меру пресечения: – На х…, не будем руки марать, не будем портить праздник, посадим его в карцер. Пошли, дух, раз такой смелый. Посмотрим, как ты запоешь через два часа. Ключ от склада будет у меня, – прощался ФБР, – так что на своих дружбанов даже не надейся.
1 час(ть)
Я не страдал клаустрофобией, но металлический кафтан был сшит как на заказ, там совсем не оставалось свободного пространства, его крышка в напутствие обдала меня волной воздуха, едва не коснувшись лба какой-то внутренней перегородкой. После того как футляр сомкнул губы, замки огрызнулись, на глаза наступила ночь своими грязными пятками. Темнота легла черным покрывалом, хоть закрывай глаза, хоть открывай – ни звезды. Я почему-то вспомнил «человека в футляре», стало даже смешно и не так одиноко. Говорили, что воздуха должно здесь хватить на 3–5 часов, никто точно не знал этого, меня закрыли всего на два, а это не так уж и много – всего одна пара и еще полчаса. Вот она, тишина, наконец-то теперь можно поспать спокойно. Спать, спать, какой кайф. В одиночестве скрывается какой-то глубокий смысл, возможно, даже спасение души (душа – это то, что все время нуждается в спасении), для тех, кто понимает, в армии, как нигде, я научился его ценить. В одиночестве нет более понятного собеседника, чем ты сам.
* * *
Я проснулся в гробу, гроб стоял в Колонном зале, играл траурный марш и пахло лилиями, нескончаемым потоком тянулись люди. Они возносили венки, на которых золотым по черному было написано: «Фолк Индепендент умер в самом расцвете, вечная память ему, вечная слава мученику, вечная райская жизнь». Черным батистовым хвостом попрощаться выстроилась очередь из близких и далеких, родственников и общественников, женщин в платках ночи и мужчин с лицами цвета хаки, они подходили, кто-то говорил несколько слов, кто-то молча, кто-то касался руки, кто-то целовал в щеку. Я им тоже что-то отвечал высохшими губами, даже пытался подняться, но меня останавливали, говорили: «Все будет хорошо, спи спокойно, спи спокойно, дорогой Фолк».
Подошла мама, я никогда не видел столько слез на ее лице, это было похоже на горький ливень. Оно – как поле бессонной битвы: брошены веки, спущены мокрые знамена зрачков, в них утрата, поле покрыто телами убитых родинок, седые леса висков, воронка дрожащих губ, над ней влажная высота носа, казалось, погибла сама сущность материнской жизни. Бой заканчивается, когда больше некого убивать. Она обняла меня и начала целовать в щеки и губы со словами:
– Извини, сынок, не уберегла я тебя. Прости. Здесь я не выдержал:
– Мама, что происходит? Почему ты плачешь? Но она уже не слышала меня,